Вернуться к списку публикаций
увеличить/уменьшить шрифт
Все права на данную статью принадлежат автору. Любое воспроизведение, перепечатка, копирование, ввод в компьютерную память или иные подобные системы распространения и иные действия в отношении данной статьи полностью или частично производятся только с разрешения автора, за исключением случаев цитирования в объёме, оправданном целью цитирования, или иных способов использования, допускаемых применимым законодательством. Любое разрешённое использование допускается с обязательным указанием названия статьи, её автора и адреса статьи в Интернете. Запросы на приобретение или частичное воспроизведение данной статьи присылайте на адрес электронной почты: .

Владимир Мартыненко, доктор политических наук, профессор

ВАЛЮТНЫЙ

ФЕТИШИЗМ

Журнал «БОЛЬШОЙ БИЗНЕС», № 10 (35), 2006,  стр. 34–43

С 1 июля в России, в соответствии с посланием президента Владимира Путина Федеральному собранию, была продекларирована полная конвертируемость рубля. Этот акт призван символизировать начало нового этапа реформирования страны и демократизации российского государства.
О

братим, однако, внимание на то, что президентом впервые были разделены понятия полной конвертируемости рубля и его реальной конвертируемости. Первое связано с устранением законодательных и административных ограничений, установленных Банком России, препятствовавших реализации прав российских и иностранных юридических и физических лиц свободно обменивать, беспрепятственно ввозить и вывозить из страны имеющиеся в их распоряжении рубли и иностранную валюту, получать и выдавать кредиты в иностранной валюте, инвестировать и пр. Эти ограничения возводили социальные барьеры для развития рынка, служили своего рода бечевками, опутывающими руки и ноги гражданского общества административными петлями, позволяя при этом чиновникам Центробанка и связанным с ним квазикоммерческим структурам извлекать для себя дополнительные доходы.

Понятно, что в условиях, когда чиновники не ощущают никакой ответственности, вопросы, как правило, решаются на основе включения механизма их личной заинтересованности.

Пользуясь тем, что даже многим представителям государства трудно было разобраться в реальном экономическом значении различных норм, вводимых ЦБ, последний, например, свободно устанавливал такие ограничения валютных операций для банков, экспортеров и импортеров, которые с точки зрения целей и потребностей экономического развития страны были не просто бессмысленны, но и крайне вредны. Однако надзирающим чиновникам, а также тесно связанным с ними банкам и иным коммерческим структурам, получавшим от тех же чиновников льготные условия и монопольные привилегии, запретительное нормотворчество ЦБ приносило очевидную выгоду, При этом Банк России оправдывал необходимость сохранения валютных ограничений тем, что они позволяют ему бороться с вывозом капитала из страны, валютными спекуляциями и необходимы для поддержания курса рубля, противодействия инфляции. В общем, выстраивалась и до сих пор выстраивается хорошая «дымовая завеса», прикрывавшая и прикрывающая истинные интересы бюрократии. Не случайно масштабы легального и нелегального вывоза из страны капитала увеличивались, а возможности российской экономики, включая потребности предприятий в новых кредитах и инвестициях, в получении новой техники и новых технологий, неизменно сокращались, не говоря уже о полной деградации многих отраслей.

Поэтому с точки зрения интересов социально-экономического развития России указанные ограничения давно уже нужно было устранить. Однако не следует недооценивать возможности бюрократического аппарата и забывать, что Банку России предоставлены неограниченные права, которые позволяют его чиновникам самым плутовским образом и с выгодой для себя заменять одни ограничения другими. Сам факт наличия у ЦБ подобных полномочий и возможностей ставит под сомнение реализацию заявленного президентом решения об устранении существующих валютных ограничений, которые препятствуют полной конвертируемости рубля. Банк России так и не произвел к 1 июля всех необходимых изменений своей нормативной базы, включающей многочисленные валютные ограничения (формально не относящиеся к осуществлению инвестиционных операций, но реально их ограничивающие). Но даже если эти ограничения и будут устранены, этого еще недостаточно для реальной конвертируемости рубля и реализации имеющихся инвестиционных возможностей российской экономики.

валютный
суррогат

Реальная конвертируемость будет определяться привлекательностью рубля как средства расчета и сбережения. Иными словами, рубль должен продемонстрировать российским и зарубежным производителям товаров и услуг свою конкурентоспособность как денежного средства по отношению к ведущим иностранным валютам.

Понятно, что по приказу конкурентоспособность не появится и сразу после устранения имеющихся валютных ограничений ожидать появления реальной конвертируемости рубля не приходится.

Но проблема в том, что при сохранении нынешних методов работы ЦБ и принципов осуществления им денежной эмиссии невозможно вообще рассчитывать на то, что рубль займет достойное место в качестве одной из мировых валют.

 Принципиальное отличие, существующее сейчас между рублем и ведущими валютами, заключается в том, что рубли у нас эмитируются исключительно в результате замещения Банком России поступающей в страну иностранной валюты, прежде всего долларов и евро. Иными словами, рубль фактически представляет собой суррогат доллара и евро (в пропорции, определяемой бивалютной корзиной ЦБ), предназначенный для внутреннего пользования. Уже этот факт сам по себе означает невозможность конкуренции на международной арене между рублем, с одной стороны, и долларами и евро — с другой, а следовательно, отсутствие предпосылок для реальной конвертируемости рубля.  Даже если считать, что рубль у нас «обеспечен» долларами и евро, а не является их суррогатом, то кому из участников международного обмена, если они находятся в здравом уме и твердой памяти, потребуются рубли, «обеспеченные» долларами и евро, если вместо них они могут воспользоваться самими долларами или евро?

В отличие от рубля валюты ведущих стран эмитируются их коммерческими и центральными банками на основе учета потребностей в деньгах и кредитах со стороны реального сектора экономики и государства. Фактически размеры денежной массы в ведущих странах определяются объемами кредитов коммерческих банков, у которых есть непосредственные контакты с различными производителями и потребителями товаров и услуг. Этот процесс обеспечивается кредитной поддержкой, или рефинансированием, коммерческих банков со стороны центробанков, которые ежедневно предоставляют коммерческим банкам ссуды на многие десятки и даже сотни миллиардов долларов, для того чтобы у тех была возможность исполнять текущие платежи и расчеты между клиентами. Если применить довольно часто используемые у нас такие жаргонные термины, как «короткие» и «длинные» деньги, то можно сказать, что западные коммерческие банки благодаря такой поддержке со стороны центральных банков получают возможность трансформировать «короткие» деньги в «длинные». Эта возможность у них появляется благодаря тому, что коммерческие банки в развитых странах всегда могут рассчитывать на получение кредита Центробанка, а не из-за более высоких по сравнению с российскими коммерческими банками размеров собственного капитала, как это у нас часто принято считать. Если размеры получаемых в Центробанке кредитов не превышают определенных лимитов (в США это до 10 млн. долл.), большинство нормально работающих американских банков могут их получать в течение дня даже без предоставления какого-либо обеспечения. Для получения кредитов на более крупные суммы в качестве обеспечения в центральный банк могут предоставляться практически все имеющиеся у банков активы, включая выданные ссуды, дата погашения которых была заемщиками просрочена (но не более чем на 30 дней). Ставка процента по таким кредитам центрального банка в США и ЕС привязана к процентной ставке межбанковского рынка, превышая ее на 1%. Для тех банков, у которых есть финансовые проблемы, центробанки в этих странах предоставляют кредиты по повышенной ставке процента, но на более длительный срок. Кроме того, в США существует программа рефинансирования Федеральной резервной системой небольших банков, занимающихся кредитованием и обслуживанием сельхозпроизводителей или туристического бизнеса, испытывающих сезонные финансовые трудности. Этим банкам кредиты могут предоставляться на срок до 9 месяцев и по ставке межбанковского рынка, на котором эти небольшие банки, как правило, не могут получить кредиты самостоятельно. При такой политике Центробанка его кредиты коммерческим банкам обеспечивают процесс денежной эмиссии, главную роль в которой играют ссуды самих банков реальному сектору экономики.

В России ничего подобного не происходит. Хотя в законе о Банке России и записано, что он должен выполнять функции кредитора последней инстанции, то есть кредитовать банки под залог их собственных кредитов или других активов, с 1995 года решение всех вопросов, связанных с рефинансированием, отнесено к ведению самого Банка России. А его руководство, похоже, для себя решило,  что за исключением нескольких избранных и тесно связанных с правительством или самим ЦБ коммерческих банков рефинансированием банков заниматься не будет.  И не занимается.

Вместо кредитора последней инстанции он превратился в профессионально несостоятельное пугало российского рынка в первой инстанции и активного участника различных финансовых и валютно-кредитных пирамид, способных — как показал дефолт 1998 года — отправить государственную власть в политическое небытие.

В результате мы имеем существенные качественные отличия между коммерческими банками в России и за рубежом, которые выполняют различные функции и играют различную роль в обеспечении необходимых объемов денежной эмиссии. Один из показателей, характеризующих эти отличия, состоит в том, что если у коммерческих банков ведущих стран есть возможность предоставлять кредиты реальному сектору экономики на сумму, примерно в 10 раз превышающую величину собственного капитала банков, то в России эта сумма превышает величину собственного капитала в лучшем случае только в 2-2,5 раза. Причина такого расхождения объясняется использованием принципиально разных методов регулирования деятельности коммерческих банков в развитых странах и в России, где ЦБ применяет похожие по названию, но отличающиеся по значению и экономическим целям нормативы банковской деятельности. Это приводит к тому, что, в то время как на Западе изменение размеров денежной массы происходит под влиянием и с учетом возможностей экономического роста, в России количественные показатели денежной массы никак не связаны с потребностями и возможностями производства товаров и услуг внутри страны.

денег
много
не бывает

Отечественные коммерческие банки, с одной стороны, принуждаются Банком России посредством установленных им нормативов (обязательных резервов, ликвидности и др.) держать средства на счетах в ЦБ, а не использовать их на кредитование реального сектора экономики. С другой стороны, сами коммерческие банки, ввиду того что Банк России не осуществляет их кредитование, вынуждены поддерживать значительные размеры средств на своих корреспондентских счетах в ЦБ, чтобы быть в состоянии исполнить платежные поручения своих клиентов. Поэтому на счетах коммерческих банков в Банке России постоянно находятся колоссальные остатки денежных средств. Если в ведущих странах отношение средств, которые коммерческие банки держат на счетах в Центробанке, к величине их текущих обязательств составляет от 0,01 до 5-7%, то в России этот показатель превышает 30%.

Многие российские банки вынуждены иметь «избыточную» по западным меркам ликвидность, чтобы не оказаться неспособными исполнить свои текущие обязательства перед клиентами. Кроме того, они вынуждены это делать, чтобы не нарушить введенные Банком России нормативы ликвидности.

А эти нормативы установлены таким образом, что могут быть нарушены и тогда, когда банки располагают достаточным или даже избыточным объемом ликвидных активов. При этом чиновники ЦБ, по закону призванные защищать права и интересы клиентов банков, на деле, вводя против того или иного банка различные санкции, часто ущемляют права и наносят вред интересам их вкладчиков и кредиторов.

Уровень безответственности ответственных работников Банка России доходит до того, что недавно они запретили одному из московских коммерческих банков исполнять платежные поручения своих клиентов на перечисление налогов и сборов в госбюджет, пенсионный фонд и другие государственные внебюджетные фонды. При этом все остальные платежи клиентов осуществляются в обычном режиме, поскольку банк располагает достаточными средствами на счетах в ЦБ и другими высоколиквидными активами, чтобы исполнить все свои обязательства перед кредиторами и вкладчиками. Если чиновники Банка России проявляют полное непонимание или безразличие к тому, что такие действия грубо нарушают права и интересы не только самого банка и его клиентов, но и государства, это может свидетельствовать о том, что они уверовали в свою безнаказанность и готовы без тени сомнения злоупотреблять предоставленными им правами.

Когда руководители Банка России и правительства говорят об излишней или избыточной ликвидности российской банковской системы (эта избыточность будто бы делает излишним предоставление кредитов коммерческим банкам и вызывает потребность ограничить размеры их ликвидных активов), это может свидетельствовать о двух вещах: либо о полном непонимании существа проблемы, либо о сознательных действиях в направлении фактической ликвидации двухуровневой банковской системы. А без нее можно забыть о возможности появления реальной конвертируемости рубля и ждать возрождения административно-командной системы, доказавшей всю свою неэффективность на примере функционирования СССР.

Отсюда следует, что, во-первых,  даже если бы размеры капитала российских и западных коммерческих банков оказались на одном уровне, кредитные возможности отечественных банков, при современном характере их взаимоотношений с ЦБ, все равно были бы на несколько порядков ниже, чем у их зарубежных коллег.  Во-вторых, даже при современном уровне капитализации российских коммерческих банков только изменение нормативной базы ЦБ, а также выполнение им функции кредитора коммерческих банков могло бы существенно расширить масштабы кредитования реального сектора экономики России. Тем самым происходило бы и увеличение капитализации самих банков. При этом существующие малые и средние коммерческие банки могли бы реально обеспечить потребности малого и среднего бизнеса в кредитах, позволив ему подняться с колен, то есть выйти из положения, в котором он оказался после 1994 года — начала активной реализации политики Банка России по ликвидации малых и средних коммерческих банков. Если же изменений в политике ЦБ не произойдет, то и все разговоры правительственных чиновников о необходимости изыскания средств для оказания финансовой поддержки малому и среднему бизнесу так и останутся пустой болтовней.

В настоящее время Банк России увеличивает размеры денежной массы в рублях исключительно в результате «покупки» иностранной валюты. За каждый полученный им доллар или евро ЦБ выпускает определенное количество рублей по определяемому им обменному курсу (при создании видимости определения курса рубля валютным рынком, который находится практически под полным контролем ЦБ). Но в чем тогда состоит смысл закрепленного в конституции монопольного права Банка России на денежную эмиссию? Ведь в том, чтобы, основываясь на своем монопольном праве, эмитировать рубли в определенной пропорции к уже эмитированным иностранными банками денежным инструментам, большого ума не требуется. Да и вообще, какое отношение имеют исключительные права на денежную эмиссию, предоставленные по конституции Банку России, к средствам, полученным отечественными экспортерами в иностранной валюте? Если понимать под исключительными правами ЦБ на эмиссию денег тот факт, что поступающая в качестве доходов экспортеров или средств инвесторов иностранная валюта должна просто заменяться на какое-то количество рублей, которые и будут представлять собой денежную массу, то непонятно, зачем вообще нужна такая замена? Ведь в этом случае реальной эмиссии национальных денег, которые бы формировались внутри страны, отражая общие интересы и взаимозависимость членов российского общества на всем его территориальном пространстве, не происходит. При таком механизме денежной эмиссии размеры денежной массы в России по определению не могут соответствовать потребностям и возможностям развития производства товаров и услуг внутри страны. Они лишь могут, и то не полностью, соответствовать тем потребностям в экономическом развитии, которые определяются интересами иностранных потребителей и государств.

Если в Банке России не знают, каким образом можно обеспечить денежную эмиссию рублей в размерах, отвечающих национальным интересам, то мы вполне могли бы обойтись без посредничества Банка России.

Слишком дорогую цену мы вынуждены платить за его посреднические «услуги», которые, если разобраться, являются еще и медвежьими. Нам вполне под силу самостоятельно определять необходимую пропорцию между евро, долларами или фунтами, которые мы хотим держать в кошельке или на счетах в коммерческих банках. А сейчас за нас это с выгодой для себя делает Банк России, заставляя нас пользоваться неким суррогатом указанных валют, который называется рублем. Обратим внимание и на то обстоятельство,  что наш законодатель, планируя введение запрета на употребление официальными лицами слов «доллар» и «евро» в целях поддержания престижа рубля, сам с подачи ЦБ установил показатель минимальной величины капитала для российских банков не в рублях, а в евро.  Заинтересованность Банка России в фиксации минимального размера капитала отечественных банков в евро является одним из наиболее красноречивых свидетельств того, что ЦБ, формально ответственный за укрепление рубля, в стабильность национальной валюты и возможность реальной конвертируемости рубля не просто не верит, но и не стремится к этому. Надо при этом учитывать, что отказ от национальной валюты можно сравнить с отказом от государственного суверенитета.

главный
национальный
проект

Итак,  можно констатировать наличие в России острейшей проблемы, связанной с формированием полноценных национальных денег. Решение этой проблемы следовало бы определить как главный национальный проект. 

Крайне негативное социальное значение современного механизма денежной эмиссии Банка России заключается также в том, что, во-первых, объем и структура производства товаров и услуг внутри страны в этом случае определяются не интересами российского общества, а исключительно целями и задачами иностранных потребителей. Во-вторых, это означает, что  Россия осуществляет на практике бесплатное кредитование и перераспределение национального богатства в пользу иностранных государств (прежде всего США), ежегодно неся только прямые убытки в размере не менее 20 млрд. долл. В результате Россия без какого-либо военного вмешательства в социально-экономическом плане оказывается на правах колонии.  Это негативно сказывается и на ее внешнеполитической роли, а также является фактором усиления дезинтеграционных процессов в российском обществе, несмотря на все попытки укрепить вертикаль государственной власти.

В послании президента Федеральному собранию в качестве одной из мер по обеспечению реальной конвертируемости рубля называется переход на оплату иностранными импортерами российской нефти и других товаров рублями. В принципе это, конечно, движение в правильном направлении, но только при одном исключительно важном условии — изменении самого принципа денежной эмиссии ЦБ.

Формирование денежной массы в рублях должно определяться потребностями и возможностями развития экономики, а не полностью зависеть от объема поступающей в страну иностранной валюты.

В противном случае при сохранении современного механизма формирования денежной массы Банком России этот переход не приведет к каким-либо серьезным положительным сдвигам. Если иностранные импортеры для расчетов за российскую нефть или газ будут менять доллары и евро, покупая рубли, при посредничестве коммерческих банков, фактически у Банка России, то это почти ничем не будет отличаться от продажи отечественными экспортерами валютной выручки все тому же ЦБ. Для иностранных импортеров, конечно, могут возникнуть дополнительные трудности и риски, обусловленные имеющейся у ЦБ возможностью произвольным образом определять валютный курс рубля. Дело в том, что сейчас Банк России занимается, мягко скажем, изъятием и перераспределением в свою пользу доходов российских экспортеров, а в случае перехода на оплату экспорта рублями необходимость уплаты своеобразного налога Банку России на себе должны будут почувствовать иностранные импортеры. Это обстоятельство может привести к тому, что им потребуется формирование определенных резервов в рублях, но не к превращению рубля в одну из резервных валют, какими в настоящее время в той или иной степени являются валюты ведущих стран. Не случайно председатель Банка России недавно отметил, что, несмотря на приток спекулятивного капитала и повышение курса рубля, из России наблюдался отток частного капитала. Если бы рубль действительно укреплялся как национальная валюта, претендующая на статус одной из резервных валют, то ничего подобного не происходило бы.

Когда и цена экспортируемых российских товаров устанавливается, и оплата производится в долларах или евро, повышение валютного курса рубля, вопреки заявлениям отдельных экономистов, никакого влияния не оказывает на конкурентоспособность этих товаров на международном рынке.

Это связано с тем, что все дополнительные издержки от повышения курса рубля сейчас несут на себе российские экспортеры, а не иностранные импортеры. Для экспортеров повышение курса рубля означает уменьшение их доходов в рублях: при одной и той же величине валютной выручки они получают меньше рублей. Для иностранных импортеров стоимость российского экспорта вследствие увеличения Банком России курса рубля не увеличивается, поскольку оплачивают они его не рублями, а долларами или евро. Но изменение системы расчетов за экспорт приведет к тому, что теперь издержки российских экспортеров будут нести на себе иностранные получатели и потребители отечественной продукции, вследствие чего фактическая цена импортируемых российских товаров возрастет. Это означает, что повышение Банком России курса рубля будет отрицательно сказываться на конкурентоспособности отечественных товаров и услуг, поставляемых на экспорт. Правда, неконкурентоспособной для начала может оказаться лишь несырьевая часть экспорта, которая и так невелика. На конкурентоспособность поставляемых Россией на мировой рынок энергоносителей, особенно газа, эти изменения, по понятным причинам, вряд ли смогут сильно повлиять. Но издержки иностранных импортеров, безусловно, возрастут. В результате российские экспортеры, относящиеся к обрабатывающим секторам промышленности, будут вынуждены сокращать объемы производства.

Это означает, что изменение механизма оплаты экспорта при сохранении существующего механизма денежной эмиссии внутри страны приведет не к положительным, а к отрицательным сдвигам в развитии российской экономики.

прибавка
к пенсии

Не осознавая социально-экономических опасностей, связанных с такой политикой ЦБ, целый ряд маститых отечественных экономистов повторяют прописные истины о том, что рост доходов от экспорта и увеличение иностранных инвестиций в страну ведут к укреплению курса национальной валюты. Одновременно они переносят значение этих «истин» на современную ситуацию с рублем. Но о каком укреплении реального курса рубля можно говорить, если размеры денежной массы в рублях определяются исключительно объемами поступления в страну иностранной валюты.

Не подходят для обоснования «умозаключений» об укреплении рубля и ссылки на положительное сальдо внешнеторгового баланса России.  Ведь положительное сальдо образовалось не потому, что отечественная экономика не испытывает потребности в импортных товарах, новых технологиях и технике (наоборот, она в них остро нуждается), а потому, что российские предприятия и организации, которые могли бы с должной степенью эффективности их использовать, лишены необходимых денежных и кредитных ресурсов внутри страны. И в значительной степени лишены они этого из-за проводимой ЦБ политики, направленной на ограничение и без того незначительных кредитных возможностей коммерческих банков и сокращение количества самих банков.  Когда коммерческие банки отстранены от участия в денежно-кредитной эмиссии, а денежная масса в рублях формируется в основном за счет валютной выручки от экспорта, то внешнеторговый баланс России может быть обеспечен лишь при одном условии: если все эмитированные ЦБ рубли будут вновь конвертируемы в иностранную валюту и направлены на оплату импорта необходимых товаров и услуг. Понятно, что это не может произойти даже теоретически, поскольку российская экономика, которой приписано пользоваться только деньгами Банка России, испытывает реальный дефицит денежно-кредитных ресурсов, а, следовательно, часть рублевой массы, естественно, поглощается потребностями производства и обращения товаров и услуг внутри страны. Более того, правительство, благодаря формированию профицита государственного бюджета и Стабилизационного фонда, изымает рубли из экономики, вновь превращая их в иностранную валюту, которая направляется не на кредитование предприятий и организаций или на импорт необходимых экономике технологий и оборудования, а на кредитование иностранных государств.

В результате получается, что в современных условиях увеличение размеров поступающей в страну валютной выручки лишь расширяет возможности ЦБ искусственно манипулировать валютным курсом рубля, фактически занимаясь при этом перераспределением доходов от экспорта.

Повышая курс рубля, он просто сокращает рублевые доходы экспортеров и увеличивает размеры иностранной валюты в своем распоряжении, размещая ее в ценные бумаги иностранных государств и увеличивая тем самым свои доходы за счет поступающих процентов. Причем доходы эти весьма существенные. Даже при консервативно низкой оценке средней величины процентной ставки, по которой могут выплачиваться Банку России проценты на его валютные резервы, получим, что, с учетом их современных размеров в 270 млрд. долл., только они приносят Банку России ежегодный доход более 5 млрд. Хорошая «прибавка к пенсии», но не для основной массы российских пенсионеров. Подчеркнем, что  эти средства составляют доход Банка России, а не доход госбюджета.  При таких доходах, размеры которых не зависят от каких-либо усилий и умственных способностей руководителей и чиновников ЦБ, думать и заботиться о стабильности российской банковской системы, о состоянии экономики им оказывается просто не с руки.

Владимир Мартыненко. Валютный фетишизм