ГОСУДАРСТВЕННОЕ
|
ИРОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРИЗИС вызвал очередной всплеск интеллектуальной активности, направленной на переформатирование основ мироустройства и формирование нового миропорядка, изменение сферы ответственности, роли и функций отдельных государств, а также соотношения между национальными и наднациональными целями, принципами и механизмами регулирования финансовых и денежно-кредитных рынков. По некоторым утверждениям, нынешний кризис обусловлен тем, что «международным рынкам необходимо международное же регулирование, но существующий его вариант основан на принципах национального суверенитета», а это приводит к появлению «финансового протекционизма». И далее: поскольку такая ситуация «угрожает подорвать и даже разрушить международные финансовые рынки», необходимо создание «никогда прежде не существовавшего» международного регулирования [1].
При всей видимой логичности и обоснованности подобных рассуждений они поднимают больше вопросов, чем дают ответов. Крайне расплывчатыми остаются цели и средства такого регулирования, не говоря уже о проблеме контроля самих «регуляторов». Давно известно, что бездумное применение определённых направлений и методов регулирования и злоупотребления со стороны регулирующих органов способны вызвать разбалансированность финансовой системы и привести к глубокому кризису. На наш взгляд, в настоящее время некорректно говорить о полном отсутствии международного регулирования финансовых рынков. В ведущих странах мира в течение последних 30 лет деятельность участников рынка подвергалась всё более жёсткому регламентированию с учётом предложений международных организаций. Нынешний кризис возник после принятия странами, входящими в МВФ, в качестве законодательных норм рекомендаций Базельского комитета по банковскому надзору. Подразумевалось, что эта мера, приведшая к ужесточению нормативов деятельности банков и финансовых институтов, направленная на повышение транспарентности и унификацию методов их регулирования в различных странах, обеспечит снижение рисков и повышение надёжности функционирования банковских систем и финансовых рынков. Однако на практике результат получился совсем иным.
На протяжении всей истории цивилизации ни один из регулярно возникавших финансовых и экономических кризисов не обходился без того, чтобы в качестве средства исправления и предотвращения кризисных явлений не обосновывалась необходимость усиления государственного вмешательства и регулирования. За подобными «обоснованиями» часто скрывалось стремление представителей властных структур обеспечить для наиболее близких к ним финансовых компаний и банков монопольные позиции на рынке. Непредвзятый анализ рекомендаций Базельского комитета свидетельствует, что их разработка была отчасти обусловлена интересами ведущих государств и транснациональных банков по установлению контроля за движением денежно-кредитных потоков в мире и направлению их в нужное для себя русло.
В данном случае речь идёт не только о том, что под видом необходимости обеспечить международное регулирование отдельные государства или неформальные властные структуры, функционирующие в тени государственных образований, могут преследовать собственные эгоистические цели. С нашей точки зрения, мы не подойдём к решению всего комплекса проблем, которые рельефно обрисовал мировой экономический кризис, если не подвергнем критическому осмыслению существующие теоретические воззрения на такие понятия, как государство и право, принципы государственного регулирования и условия социального развития. Имеется в виду не формулирование новых конструкций «идеального» государства или наднационального регулятора, а переоценка естественных социальных основ права и власти, которые постоянно проявляют себя на практике, но до сих пор должным образом не отрефлексированы. Прежде всего предстоит объяснить социальные механизмы возникновения и изменения права, раскрыть основы, которые не ограничиваются темой положительного права или права, закреплённого государственными законами. Следует определить инструменты его защиты и реализации, принципы формирования и устройства правовых отношений как условия социального развития и средства установления справедливости, а не способа сохранения привилегий тех, кто получил власть, устанавливать правовые нормы в обществе.
Решение этой давно назревшей проблемы, в свою очередь, предполагает выявление и исправление изъянов, присущих концепции естественных прав, которая с незапамятных времён использовалась как для целей сакрализации государства и обоснования божественной природы власти вообще, так и в качестве антитезы позитивного права, устанавливаемого законами государства. В первом случае в общественное сознание внедрялась идеология, нацеленная на восприятие гражданами государственных законов как таких законов, которые, хотя и изданы «по велению власти», но основаны не на произвольном мнении законодателя, а на понимании им «божественных установлений» и с учётом незыблемых и естественных устоев общества. Во втором случае естественные законы рассматривались как доказательства необходимости ограничить государственную власть, а естественное право облекалось в форму протеста против неправильных (несообразных с «божественными установлениями») или устаревших норм государственного права, либо произвольно установленных, либо не успевающих за требованиями естественного процесса развивающейся жизни человека и общества. Причём естественно-правовые идеи (предполагавшие наличие над государственной властью высших инстанций) с равным успехом трактовались и в пользу абсолютной власти, и для обоснования демократических устоев светской власти, и принципа «народного суверенитета».
В различных либеральных концепциях во главу угла ставилась задача обеспечить свободу человека в его стремлении к самореализации и удовлетворению своих потребностей. Эта свобода определялась в качестве естественного права, которое формально признавалось ограниченным свободой и правами других людей. В такой трактовке границы свободы оказывались размытыми. В результате задача раскрытия потенциала и способностей человека трансформировалась в вопрос о механизме обеспечения свободы для избранных и тем самым идеологически обосновывалось право сильного. Логическим завершением неизбежно оказывается сознательная или неосознанная поддержка авторитарной власти как высшей и наиболее извращённой формы индивидуализма.
Кроме того, представители либеральных течений трактовали естественные права и свободы человека как данные свыше, не рассматривая их в неразрывном единстве с возлагаемыми на человека обязанностями. Если естественные права признавались за человеком от рождения, то установление его обязанностей относилось (и относится) к прерогативе общества и государства. Но в таком случае государственной власти неизбежно приписываются если не божественные, то сверхъестественные полномочия.
С нашей точки зрения, приверженцы различных концепций естественного права часто упускают из виду простую мысль: право человека на жизнь логично сначала соотнести с вопросом о возложенных на него обязанностях. Конечно, с научных позиций в полной мере ответить на этот вопрос вряд ли когда-либо удастся. Тем не менее наглядным проявлением действия естественного или объективного закона жизни следует признать процесс постоянного раскрытия эмпирически неопределённой величины разнообразных физических и интеллектуальных возможностей, заложенных в человеке. Этот процесс, который стимулируется стремлением людей удовлетворять свои изменяющиеся и возрастающие потребности, можно рассматривать как доступное научному пониманию общее направление, отражающее исполнение на практике возложенной на человека обязанности. Под человеком в данном случае подразумевается не отдельная личность, а интегральное понятие, включающее в себя совокупные способности различных индивидов, то есть всех людей или условного индивида, представленного человеческим сообществом в целом. Раскрытие человеческого потенциала возможно только при наличии и посредством взаимодействия людей, при расширении и углублении разделения труда между ними, сопровождающегося всё большим разнообразием индивидуальных способностей, что предполагает приращение и изменение социальных связей, в том числе движение к глобализации. Указанный процесс — эмпирически познаваемая реальность, которая в ходе человеческой истории демонстрирует себя всё более отчётливо. Её конкретным проявлением и отражением действия естественного закона можно считать возникновение новых и расширение круга ранее известных сторон человеческой деятельности, включаемых в понятие «человеческая культура».
Особо подчеркнём ещё один факт, который также обходят вниманием приверженцы традиционной концепции естественных законов и прав. Речь идёт о том, что человеческое развитие невозможно без готовности одних членов общества вносить больший вклад в создание материальных и духовных благ, чем они получают или могут получить в тот или иной конкретный период от других его членов. Самое простое доказательство данного факта — забота о детях и их воспитании, что, впрочем, характерно и для всего живого на Земле. Особенность человеческого рода (в отличие от животного мира) заключается в том, что такие взаимоотношения постепенно стали проявляться в процессе взаимодействия людей, которые не были связаны родственными узами.
Осознание данного факта как необходимого условия, обеспечивающего возможность человеческого развития, приводит к следующему выводу. При определении понятия естественного права нужно учитывать, что оно не принадлежит отдельному человеку по праву рождения, а появляется только в случае внесения им своего вклада в развитие и раскрытие способностей других людей. На практике такой подход реализуется по мере уяснения естественной нормы жизни, согласно которой человек не вправе требовать удовлетворения своих потребностей за счёт других людей, не принимая на себя соответствующих обязанностей или предварительно не обеспечив результатами своей деятельности удовлетворение чужих потребностей. Иными словами, если человек получает удовлетворение своих потребностей за счёт других, не предоставив ничего взамен, то у него возникает естественная обязанность перед другими членами общества, а у последних — естественное право. И наоборот, предоставив другим результаты своей деятельности (товары, услуги и т.п.), но не получая от них взамен ничего, что удовлетворило бы его собственные потребности, человек наделяется естественным правом по отношению к другим, а у других возникает в отношении него естественная обязанность. В этой ситуации он может быть назван «кредитором» общества, а остальные члены — «должниками».
Таким образом, для понимания действия естественного закона недостаточно осознавать, что человеческие способности проявляются только посредством взаимодействия людей в обществе, при расширении и углублении разделения труда между ними. За этой эмпирически познаваемой реальностью скрывается базовое условие социального развития. Речь идёт о том, что люди, обладающие большими способностями, по собственной инициативе делятся результатами своей деятельности (включая знания и опыт) с другими, удовлетворяя их потребности. Взамен они могут получать лишь обязательства в виде признания их прав как кредиторов общества [2].
Разумеется, говоря о «кредиторах», мы не ограничиваемся узко экономической интерпретацией этого понятия. Хотя мировой кризис в очередной раз продемонстрировал, что злоупотребления в денежно-кредитной сфере приводят к нарушению прав человека в глобальном масштабе, для нас важно обратить внимание на следующую мысль. В качестве естественного закона социальной жизни необходимо признать наделение именно кредиторов общества определёнными правами и привилегиями. Иными словами, понятие «кредитор» предполагает признание другими членами общества заслуг или вклада данного лица в виде наделения его определёнными правами.
Логично предположить, что исторически один из первых механизмов фиксации прав кредиторов связан с возникновением института вождей племён, старейшин и жрецов, которые вносили больший по сравнению с другими людьми вклад в жизнеобеспечение и существование племени или рода. Естественное признание прав этих людей на лидерство и руководство происходило путём наделения их определёнными атрибутами и символами власти. Это означало добровольное принятие на себя другими членами рода (племени) соответствующих обязательств (как должников перед кредиторами) по отношению к вождям и старейшинам.
Данное положение отчасти признавали авторы различных философско-политических концепций, однако вывод о том, что естественная основа власти определяется кредитной природой, то есть естественным (хотя и не всегда осознанным) признанием со стороны подвластных членов общества прав властвующих в качестве кредиторов, так и не был сделан. Подобное соотношение между естественными правами и естественными обязанностями напрямую подводит к понятию справедливости.
Другим важнейшим способом фиксации и реализации прав кредиторов стал институт денег, предоставивший их держателям право на получение различных товаров или услуг. Это, в свою очередь, способствовало расширению кредитных отношений, росту производства товаров и услуг, а главное — формированию механизмов и условий всё большей интеграции социума по горизонтали, что явилось одной из необходимых предпосылок преодоления границ родоплеменных отношений и формирования государств. В отличие от любых видов социально организованных животных или насекомых, которым присуща лишь форма вертикальной интеграции, между людьми возникает и развивается горизонтальная интеграция, раздвигающая семейные, родоплеменные и государственные границы, способствуя всё более полному взаимодействию, разделению труда и раскрытию заложенных в человеке способностей. И только в человеческом обществе присутствует такая форма правовых взаимоотношений, как деньги.
К сожалению, кредитная природа денег, их роль инструмента, обеспечивающего социальные права кредиторов и горизонтальную интеграцию человеческого сообщества, также до сих пор не осознаются. Хотя всем очевидно, что деньги предоставляют своим держателям вполне определённые права, тем не менее сохраняется представление о них как о некоем, пусть и особом или даже условном, товаре, обладающем абстрактным качеством всеобщего эквивалента.
Подробнее вопрос о природе денег рассмотрен в [3]. Здесь же подчеркнём следующее. Появление и сущность денег не могут быть поняты и разумно объяснены, если придерживаться точки зрения тех философов и экономистов, которые рассматривают их значение с позиции возникновения социальной потребности в удобном инструменте для товарообмена. Неслучайно все попытки обосновать появление денег из товарообмена сталкивались с рядом неразрешимых противоречий. Например, Адам Смит
Отметим также, что наличие товаров повышенного спроса, при которых они свободно обмениваются на продукцию других производителей, не означает, что такие товары выполняют функции денег. Даже если пытаться «выводить» деньги из простого товарообмена, необходимо признать: для того чтобы они стали деньгами, нужен был относительный избыток этих товаров, поскольку они должны были использоваться их потребителями не по назначению (не в соответствии с их потребительной ценностью). Но в случае избытка таких товаров они бы уже не пользовались повышенным спросом. В соответствии с логикой Смита и многих современных авторов, эти товары не могли претендовать на статус денег, так как не было оснований рассчитывать на то, что никто не откажется взять их в обмен на результаты собственного труда. Если происхождение денег искать в товарообмене, то получается, что «каждый разумный человек» сначала должен был лишиться разума, иначе сложно объяснить, почему он вдруг захотел обменивать результаты своего труда на ненужные ему предметы. Только потеряв остатки разума, такой человек мог надеяться, что появятся столь же неразумные люди, которые начнут поступать аналогичным образом, что выбор ненужных предметов у них совпадёт, и они станут тогда «всеобщим орудием торговли», приобретя неизвестно как способность быть всеобщим эквивалентом. Абсурдность данного предположения очевидна. Неслучайно все философы и экономисты (до А. Смита и после него), занимавшиеся проблемой денег, фактически подменяли вопрос об их появлении темой необходимости денег для товарообмена.
Между тем все рассуждения приобретают логическую стройность, если осознать, что социальная необходимость денег заключалась не просто в обеспечении товарного обмена, а была вызвана потребностью формирования кредитных отношений между относительно независимыми и свободными субъектами, число которых увеличивается на каждой новой стадии исторического развития человечества. Можно даже сказать, что деньги оказались нужны прежде всего для того, чтобы раскрыть и расширить социальные горизонты человеческой свободы, понимаемой в контексте необходимости реализации человеческого потенциала, творческого начала и разумного содержания индивидуальности, обеспечивая условия социального развития. Глубинное основание этого развития, как мы уже отмечали, состоит в том, что одни члены общества готовы вносить больший вклад в создание материальных и духовных благ, чем получают или могут получить в тот или иной конкретный период от других членов. Появление денег знаменовало собой начало функционирования социального механизма организации и реализации кредитных отношений, определяющих систему естественных прав и обязанностей членов общества.
Итак, важно понять, что деньги — не просто средство обмена, которому было придумано абстрактное определение всеобщего эквивалента, а социальный инструмент фиксации и реализации прав кредиторов. Поэтому обесценение денег отражает наличие крупных диспропорций в системе формирования и распределения прав и обязанностей в государстве и обществе, отсутствие полноценных кредитных отношений, а также необходимых условий для их развития.
Главная социально-политическая проблема заключается в том, что величина естественных прав не может оставаться постоянной. Появление естественного права у кредиторов, в частности, в виде признания их права на власть, на собственность и т.д., не может само по себе сохраняться в одних и тех же объёмах неограниченное время. Это право ограничено периодом, в течение которого результаты деятельности кредиторов способствуют социальному развитию и реализации человеческого потенциала (включая потенциал той или иной формы организации социума). Величина указанного потенциала определяется предельно возможным уровнем разделения труда и развитием способностей людей при данной форме организации своего общежития и поддерживаемой системе установленных в государстве (но уже не естественных) прав и обязанностей. Несоответствие между положительными законами и естественно признаваемыми правами и обязанностями на практике проявляется в распространении представлений о том, что сложившаяся в государстве и обществе система прав и обязанностей несправедлива. Такое несоответствие возникает потому, что бывшие кредиторы достаточно часто стремятся сохранить за собой права, которые уже не пользуются признанием у других членов общества (бывших должников). Если подобное стремление реализуется (например, благодаря образованию монополий и предотвращению возможной конкуренции), бывшие кредиторы могут превратиться в неплатёжеспособных должников общества. В результате происходит деформация соответствия между естественными правами и обязанностями членов общества и социальных групп, принимающая формы насилия, грабежа, эксплуатации, социально-политических конфликтов и распадов социальных и политических образований.
По мере роста общественного организма изменялась и форма фиксации прав кредиторов, становясь всё более обезличенной (в виде знаков отличия, государственных регалий, а также денежных инструментов). В частности, произошло обезличивание власти: не власть стала атрибутом конкретного человека как кредитора общества, а человек стал находиться при власти. При этом не государство, установившее обязательный порядок налогообложения граждан, оказывалось кредитором общества, а общество (в лице всех работоспособных налогоплательщиков) — кредитором государства, ожидающим от представителей власти исполнения определённых общественно полезных обязанностей. Вместе с тем широкое распространение получили раболепные представления о том, что распределение основных форм вознаграждения зависит от произвольного усмотрения власть имущих. При этом, как правило, закрывались глаза на тот факт, что государственная власть может кого-либо облагодетельствовать, то есть что-либо кому-либо предоставить только после того, как она предварительно отнимает это у кого-то другого. Правда, как свидетельствует исторический опыт, раболепное отношение в обществе к представителям власти сохраняется лишь до тех пор, пока они окончательно не потеряют кредит доверия социума. Тем самым кредитная природа социального права на власть постоянно даёт о себе знать1. Но поскольку это не осознавалось, возникли некорректные определения властей предержащих как «слуг народа» при сохранении представлений о государстве как источнике «всеобщего блага». Подобные определения не только не содействуют адекватным умозаключениям относительно значения государственной власти, но и способствуют ложному пониманию полномочий и ответственности властных структур.
Понятие «общее благо» — крайне расплывчатое и неконкретное — приводит к размытым определениям функций и задач государства. При распространении представлений о государстве как инструменте обеспечения «всеобщего блага» на практике целью всегда оказывалось сохранение сложившегося общественного порядка. А поддержание порядка, который позиционировался как «благо целого», на деле сводилось к силовому обслуживанию и защите привилегий властных структур. При этом достижение и обладание властью неизбежно воспринималось как обладание благом, для сохранения которого, помимо применения силы, использовались различные идеологические или религиозные обоснования государственной власти как блага для всех. Однако в течение истории существования различных государственных образований подобные обоснования, как и применение представителями власти силы, неоднократно демонстрировали свою недостаточность для реализации данной цели.
Значение и функции органов государственной власти и межгосударственных образований, а следовательно, направления и цели государственного регулирования нужно оценивать исключительно в контексте формирования многоуровневой структуры страхования условий, обеспечивающих поступательное социально-экономическое развитие. Показатели и результаты последнего необходимо оценивать не просто на основе данных об объёмах производства или уровне ВВП, а с учётом наиболее рационального использования человеческого потенциала. Понятие «социально-экономическое развитие» наполняется смысловым содержанием только тогда, когда отражает приращение и увеличение многообразия социальных связей, стимулирующих дальнейшее раскрытие способностей и возможностей человека. По сути дела, социально-экономическое развитие — это процесс постоянного поиска, нахождения и воспроизводства адекватной системы прав и обязанностей членов общества, позволяющей поддерживать их необходимый баланс. Адекватной данная система оказывается до тех пор, пока она способствует естественному расширению кредитных отношений. Только в этом случае обеспечиваются условия для раскрытия возможностей и способностей индивидов, что проявляется в расширении свободы их творчества, углублении разделения труда и в укреплении социальной интеграции, уровня социальной взаимозависимости и социального партнёрства.
Страхование условий социально-экономического развития (как главной функции государства) включает в себя установление законодательных актов, защищающих права действительных кредиторов общества. Такое страхование предполагает также поддержание фундаментальных научных исследований, формирование организационных, материально-технических и иных условий, способствующих полноценной жизнедеятельности граждан. Речь идёт о мерах, направленных на снижение риска возникновения и минимизацию последствий природных и техногенных катастроф, эпидемий и пандемий и т.п. Особенность адекватного выполнения государством страховой функции (по сравнению с любыми другими страховыми компаниями) заключается в том, что государственная власть должна уделять основное внимание не образованию страховых фондов в денежной форме, а созданию соответствующих материальных резервов и развитию объектов социальной и экономической инфраструктуры.
В ситуации усиления процессов глобализации серьёзной проблемой, нерешённость которой чревата крайне негативными последствиями, является обеспечение страхования на случай глубоких структурных изменений и спадов экономической активности. Такие изменения неизбежно сопровождаются ростом массовой безработицы и обострением социальной напряжённости. Необходим страховой механизм, позволяющий не только сглаживать негативные последствия, связанные с поражением тех или иных участников в конкурентной борьбе, но и препятствовать формированию монополий, поддерживать рыночные конкурентные принципы хозяйствования. При этом ключевым фактором локализации и недопущения полномасштабного распространения негативных социально-экономических последствий кризисных явлений должно быть предотвращение цепной реакции потери денежных средств представителями реального сектора экономики и лавинообразного сокращения объёма кредитных отношений, к чему до сих пор приводит неплатёжеспособность банков и финансовых институтов. Банкротство и ликвидация банка как юридического лица (созданного учредителями для извлечения прибыли) должны сопровождаться мерами, гарантирующими его клиентам (предприятиям и гражданам) возможность бесперебойного использования принадлежащих им денежных средств (за вычетом обязательств банков по выплате процентов), то есть мероприятиями, направленными на сохранение банка как социально-экономической функции. Целесообразно оказание и прямой действенной помощи (при наличии ясных и прозрачных условий её предоставления) тем участникам рынка, которые хотя и проиграли в конкурентной борьбе, но способны произвести необходимую перегруппировку сил для её продолжения. Понятно, что такую помощь необходимо предоставлять и тем членам общества, которые находятся в ситуации, когда ещё или уже не в состоянии сами о себе позаботиться.
С нашей точки зрения, нерациональна и ущербна позиция радикальных либералов, согласно которой опора на внешнюю помощь всегда деструктивна, поскольку якобы она является компенсацией за неудачу и легко превращается в поощрение безответственности. В контексте правовых отношений, основанных на развитии кредитных отношений, такая помощь идёт на пользу социальному развитию общества, поддерживая условия для раскрытия новых сторон и возможностей самореализации индивидов, включая шанс нахождения таких направлений творчества, которые просто невозможно заранее предугадать. Кроме того, обладая большей безопасностью на случай непредвиденных или негативных изменений, члены общества сохраняют более оптимистичное мировоззрение, большую веру в собственные силы, способность держаться на плаву и оказывать необходимую кредитную поддержку другим. Как свидетельствует жизненный опыт, надежда — лучший стимул, чем страх, культивирующий рабскую психологию в обществе, которое от этого становится не более устойчивым, а более хрупким, подверженным угрозе глубокого раскола. Для стабильного поступательного развития требуется сочетание индивидуальной ответственности и энергии с наличием социальной поддержки и взаимопомощи (как формы кредитных отношений), что не позволяет одним членам общества злоупотреблять своими преимуществами (включая и преимущества в конкурентной борьбе), а другим — злоупотреблять различными формами помощи со стороны социальных институтов.
Теоретически оплату членами общества налогов и сборов можно сравнить со своего рода покупкой ими обязательного социального страхового полиса. Поэтому при неправомерном покушении на их собственность, при утрате трудоспособности и имущества в связи со стихийными бедствиями, несчастными случаями и т.д. они вправе рассчитывать на помощь со стороны государства.
Особо подчеркнём, что выполнение государством функций, направленных на страхование условий социального развития, не имеет ничего общего с коммерческой деятельностью государственных предприятий или организаций с участием государства, нацеленных на извлечение прибыли2. С этой точки зрения, крайне негативной оценки заслуживают широко распространяющиеся в России в последнее время идеи о «частно-государственном партнёрстве». Напомним, что идеи «социально-корпоративного государства» или «социального партнёрства» государства и бизнеса в
Кроме того, понимание кредитной природы денег позволяет уяснить, что государство, хотя ему, бесспорно, принадлежит весомая роль в страховании условий, необходимых для развития кредитных отношений и обеспечения денежного обращения, никогда не являлось и не может рассматриваться в качестве источника денег для экономики. В настоящее время денежная эмиссия, с одной стороны, должна основываться на развитии кредитных отношений, а с другой — обеспечивать условия для такого развития. Это предполагает соответствующие принципы организации банковской системы, корректировку основных ориентиров деятельности и переоценку функций коммерческих банков, механизмов их взаимодействия с Центральным банком, а также обеспечение как можно более полной независимости всего банковского сектора от правительства. Важно только уточнить, что значение коммерческих банков заключается не просто в перераспределении временно свободных денежных ресурсов (как это принято считать), а в активном участии в их формировании в процессе кредитной деятельности. Такое участие возможно, правда, только в том случае, если коммерческие банки сами получают кредитную поддержку со стороны Центрального банка, которая позволяет им в полном объёме исполнять все свои текущие обязательства перед представителями реального сектора экономики. Поэтому денежная эмиссия Центрального банка должна быть нацелена на адекватную кредитную поддержку банков и обеспечение социального доверия к банковской системе, а не превращаться (как это произошло в нашей стране) в производную от объёмов поступающей в страну иностранной валюты.
При осознании кредитной природы денег и социальных прав в целом становятся очевидными причина и вся пагубность постоянно предпринимаемых властью попыток установить и утвердить государственную монополию на денежную эмиссию, подмяв под себя сферу денежно-кредитных отношений и «денежную власть» в обществе. Как свидетельствуют многочисленные факты, подчинение представителями государственной власти кредитных институтов стимулирует нерациональное использование ресурсов общества, способствует инфляции и дисфункции денег, что негативно отражается на развитии полноценных кредитных отношений в обществе. Устраняя независимость банковской системы, контролируя все кредитные потоки, определяя размеры и структуру денежной эмиссии, государственная власть воздействует на жизнь общества и его отдельных членов, жёстко регламентируя направления социально-экономической деятельности индивидов. Если вовремя не скорректировать такую ситуацию, она с неизбежностью подтолкнёт общество в пропасть тоталитаризма, и тогда разговоры о благоприятных перспективах экономики, изменении её структуры и повышении инновационной составляющей, о достижении необходимого уровня социальной интеграции и т.д. окажутся бессмысленными.
Рамки статьи не позволили рассмотреть все аспекты, касающиеся нового прочтения концепции формирования государства и права, изменённого ракурса зрения на принципы, методы и цели государственного регулирования. Общий вывод, который вытекает из вышеизложенного, заключается, во-первых, в необходимости рассматривать государственную власть и деньги как производные от естественно возникающих в обществе кредитных отношений между людьми. Во-вторых, адекватность государственного регулирования, а также направлений деятельности органов государственной власти различных уровней следует анализировать и оценивать прежде всего сквозь призму их соответствия задачам страхования и поддержания полноценных кредитных отношений как базового условия социально-экономического развития. Такой подход, с нашей точки зрения, позволяет не только демифологизировать представления о возможностях государственного вмешательства и государственного регулирования, но и по-новому взглянуть на проблему федерализма, разграничение предметов ведения, полномочий и ответственности субъектов Федерации, а также на роль и значение межгосударственных институтов. Данный теоретический фундамент является предпочтительной основой для определения принципов согласования деятельности и интересов различных политических образований, нахождения путей минимизации социально-политических рисков, включая риски социального распада и возникновения международных конфликтов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Сорос Дж. Прогнозы: Будущее в форме буквы W ⁄⁄ Ведомости. 2010. 15 января.
2. Мартыненко В. В. Переосмысление философской концепции естественного права ⁄⁄ Вопросы философии. 2009. № 8.
3. Мартыненко В. В. Социальная философия денег ⁄⁄ Вопросы философии. 2008. № 11.
4. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Эксмо, 2007.