ОБЩЕЕВРОПЕЙСКАЯ
ИДЕЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА
В КОНТЕКСТЕ НОВОГО ВЗГЛЯДА
НА ПРОБЛЕМУ
ЕСТЕСТВЕННОГО ПРАВА

П
 
 

Понима­ние контр­про­дук­тив­но­сти про­ти­во­по­став­ле­ния запад­ной и восточ­ной хри­сти­ан­ской куль­туры, стрем­ле­ние к утвер­жде­нию обще­ев­ро­пей­ских цен­но­стей и к поиску путей наи­бо­лее эффек­тив­ного исполь­зо­ва­ния потен­ци­ала Европы непо­сред­ственно затра­ги­вает вопрос о пра­вах человека.

В насто­яв­шее время и в запад­ной, и восточ­ной церкви идея прав и сво­бод инди­вида все более отчет­ливо увя­зы­ва­ется, с одной сто­роны, с нрав­ствен­ной ответ­ствен­но­стью чело­века, кото­рая опре­де­ля­ется согласно хри­сти­ан­ским цен­но­стям [1], а, с дру­гой — с про­бле­мой кон­троля за дея­тель­но­стью госу­дар­ства и с вопро­сом огра­ни­че­ния вла­сти пра­вом. С пози­ции като­ли­че­ской церкви, упо­ря­до­чен­ная и слу­жа­щая праву власть рас­смат­ри­ва­ется как анти­под наси­лия, под кото­рым пони­ма­ется «про­ти­во­прав­ная власть»[2]. В «Основах соци­аль­ной кон­цеп­ции Русской пра­во­слав­ной церкви» также зафик­си­ро­вано, что «власть, совер­шая про­ти­во­за­кон­ные дей­ствия, может ста­но­виться пра­во­на­ру­ши­те­лем»[3].

В этом кон­тек­сте выдви­га­ются тре­бо­ва­ни­ями к руко­во­ди­те­лям госу­дарств обес­пе­чи­вать реаль­ную защиту прав чело­века [4]. Вместе с тем, про­блема прав чело­века явля­ется состав­ной частью кон­цеп­ции есте­ствен­ных прав, кото­рая имеет неод­но­знач­ные трак­товки. По мне­нию нынеш­него Папа Римского, права чело­века ока­за­лись «послед­ним эле­мен­том есте­ствен­ного права». Само же есте­ствен­ное право, как он ска­зал, будучи еще дека­ном Колле­гии кар­ди­на­лов, оста­лось «рито­ри­че­ским аргу­мен­том, с помо­щью кото­рого цер­ковь апел­ли­рует в диа­ло­гах с секу­ляр­ным обще­ством и дру­гими рели­ги­оз­ными сооб­ще­ствами к общему разуму и ищет основы для согла­сия о при­роде эти­че­ских прин­ци­пов права в секу­ляр­ном плю­ра­ли­сти­че­ском обществе»[5].

Замечу, что поня­тие есте­ствен­ных зако­нов и есте­ствен­ных прав было известно и исполь­зо­ва­лось в фило­со­фии с глу­бо­кой древ­но­сти. Высту­пая или в трак­товке боже­ствен­ных зако­нов или зако­нов при­роды, управ­ля­ю­щих инди­ви­ду­аль­ной и обще­ствен­ной жиз­нью чело­века, есте­ствен­ные законы исполь­зо­ва­лись как для обос­но­ва­ния боже­ствен­ной при­роды госу­дар­ства, вла­сти и обще­ства, так и про­ти­во­по­став­ля­лись поло­жи­тель­ным зако­нам, уста­нав­ли­ва­е­мым зако­но­да­тель­ной вла­стью для регу­ли­ро­ва­ния обще­ствен­ной жизни.

Счита­ется, правда, что есте­ственно-пра­во­вая док­трина наи­бо­лее широ­кое раз­ви­тие полу­чила на почве инди­ви­ду­а­лизма и либе­ра­лизма, поскольку уста­нов­ле­ние гра­ниц госу­дар­ствен­ной вла­сти выли­ва­лось в тре­бо­ва­ния соблю­де­ния прав отдель­ных лиц. В то же время, сто­рон­ники либе­раль­ных кон­цеп­ций, как пра­вило, трак­то­вали есте­ствен­ные права и сво­боды чело­века как дан­ные свыше. Причем эти дан­ные свыше права отде­ля­лись от при­зна­ния соот­вет­ству­ю­щих им обя­зан­но­стей. Если есте­ствен­ные права при­зна­ва­лись за чело­ве­ком от рож­де­ния, то его обя­зан­но­сти выво­ди­лись из нали­чия госу­дар­ства и обще­ства, кото­рые в такой трак­товке неиз­бежно ока­зы­ва­лись наде­лен­ными боже­ствен­ными или сверхъ­есте­ствен­ными мифи­че­скими полномочиями.

Наряду с этим, во главу угла ста­ви­лась задача обес­пе­че­ния сво­боды отдель­ного чело­века в его стрем­ле­нии к само­ре­а­ли­за­ции и удо­вле­тво­ре­нию своих потреб­но­стей. Свобода чело­века опре­де­ля­лась в каче­стве его есте­ствен­ного права, кото­рое фор­мально при­зна­ва­лось огра­ни­чен­ным сво­бо­дой и пра­вами дру­гих людей. Но при этом гра­ницы ука­зан­ной сво­боды, как и опре­де­ле­ние есте­ствен­ного права, ока­зы­ва­лись раз­мы­тыми. В резуль­тате рас­кры­тие чело­ве­че­ских воз­мож­но­стей и спо­соб­но­стей сво­ди­лось к воз­мож­но­сти само­ре­а­ли­за­ции отдель­ных инди­ви­дов или сво­боды для избран­ных, что на прак­тике пре­вра­ща­лось в идео­ло­ги­че­ское обос­но­ва­ние есте­ствен­ного права как права силь­ного. Это при­во­дило к посто­ян­ному созда­нию таких «иде­аль­ных» кон­струк­ций госу­дар­ствен­ного и обще­ствен­ного устрой­ства, реа­ли­за­ция кото­рых на прак­тике ока­зы­ва­лась несов­ме­сти­мой с заяв­лен­ными целями и прин­ци­пами сво­бод­ной дея­тель­но­сти человека.

И сего­дня отры­тым оста­ется вопрос о воз­ник­но­ве­нии и изме­не­нии права, об устрой­стве пра­во­вых отно­ше­ний как сред­ства осу­ществ­ле­ния спра­вед­ли­во­сти, а не спо­соба сохра­не­ния при­ви­ле­гией тех, кто имеет власть уста­нав­ли­вать поло­жи­тель­ное право в обще­стве. Во мно­гом нерас­по­знан­ными ока­зы­ва­ются соци­аль­ные основы права, кото­рые далеко не огра­ни­чи­ва­ются темой поло­жи­тель­ного права. Невыяс­нен­ной пред­стает и при­рода вла­сти, усло­вия ее появ­ле­ния и сохранения [6].

Конечно, все, кто при­знает, что чело­ве­че­ская жизнь пред­став­ляет собой не про­из­воль­ный набор, а пред­уста­нов­лен­ную после­до­ва­тель­ность раз­лич­ных состо­я­ний, согласны с поло­же­нием, что жизнь людей раз­ви­ва­ется в соот­вет­ствии с объ­ек­тив­ными зако­нами. В этом своем каче­стве «объ­ек­тив­но­сти», неза­ви­си­мо­сти от чело­ве­че­ской дея­тель­но­сти и пред­став­ле­ний, ука­зан­ные законы и могут быть при­знаны «есте­ствен­ными». Но важно учи­ты­вать, что нагляд­ным про­яв­ле­нием дей­ствия есте­ствен­ных зако­нов явля­ется про­цесс посто­ян­ного рас­кры­тия эмпи­ри­че­ски неопре­де­лен­ной вели­чины раз­но­об­раз­ных физи­че­ских, интел­лек­ту­аль­ных и умствен­ных воз­мож­но­стей, зало­жен­ных в человеке.

Под чело­ве­ком в дан­ном слу­чае пони­ма­ется не отдель­ная лич­ность, а некий сово­куп­ный инди­вид, пред­став­лен­ный чело­ве­че­ским сооб­ще­ством в целом. Ведь рас­кры­тие чело­ве­че­ских спо­соб­но­стей ока­зы­ва­ется воз­мож­ным только при нали­чии и посред­ством вза­и­мо­дей­ствия людей, при рас­ши­ре­нии и углуб­ле­нии раз­де­ле­ния труда между ними. Этот про­цесс — эмпи­ри­че­ски позна­ва­е­мая реаль­ность, кото­рая в ходе чело­ве­че­ской исто­рии все более отчет­ливо себя проявляет.

Однако часто из поля зре­ния выпа­дает тот факт, что этот про­цесс ока­зался бы невоз­мож­ным без готов­но­сти одних чле­нов обще­ства вно­сить боль­ший вклад в созда­ние мате­ри­аль­ных и духов­ных благ, чем они полу­чают или могут полу­чить в тот или иной кон­крет­ный период вре­мени от дру­гих его чле­нов. От того, насколько в обще­стве раз­вито пони­ма­ние дан­ного факта, а также созданы усло­вия для сти­му­ли­ро­ва­ния инди­ви­дов к подоб­ному роду дея­тель­но­сти во мно­гом зави­сели и зави­сят усло­вия раз­ви­тия того или иного обще­ства. В раз­лич­ных рели­ги­оз­ных и фило­соф­ских систе­мах, а также в рам­ках секу­ляр­ной госу­дар­ствен­ной идео­ло­гии такая дея­тель­ность людей назы­ва­лась их вкла­дом в обще­ствен­ное благо и опре­де­ля­лась как доб­ро­де­тель. Однако при этом зату­ше­вы­ва­лось то обсто­я­тель­ство, что посту­па­ю­щие таким обра­зом люди все­гда ока­зы­ва­лись кре­ди­то­рами общества.

Конечно, то или иное лицо, совер­ша­ю­щее доб­ро­де­тель­ный посту­пок, может в каче­стве сво­его рода оплаты испы­ты­вать удо­вле­тво­ре­ние от самого факта соб­ствен­ных дей­ствий или даже от само­по­жерт­во­ва­ния. Но для того, чтобы ука­зан­ные дей­ствия при­об­рели необ­хо­ди­мый для раз­ви­тия обще­ства посто­ян­ный и мас­со­вый харак­тер, они нуж­да­ются в соот­вет­ству­ю­щем при­зна­нии со сто­роны тех, кому эта «бла­го­тво­ри­тель­ность» ока­зы­ва­ется. Более того, и любая доб­ро­де­тель также нуж­да­ется в опре­де­лен­ных фор­мах при­зна­ния и воз­на­граж­де­ния, поскольку в про­тив­ном слу­чае она может вырож­даться в мани­а­каль­ные дей­ствия раз­лич­ного рода фана­ти­ков. «Обеща­ния» воз­на­граж­де­ния за доб­ро­де­тель в эсха­то­ло­ги­че­ской пер­спек­тиве, без­условно, можно рас­смат­ри­вать как спо­соб закреп­ле­ния в созна­нии людей необ­хо­ди­мо­сти таких кре­дит­ных отно­ше­ний, кото­рые не транс­фор­ми­ро­ва­лись бы ростов­щи­че­ские; кото­рые спо­соб­ство­вали бы раз­ви­тию чело­ве­че­ской лич­но­сти, а не пре­вра­ща­лись бы в фак­тор ее зака­ба­ле­ния [7]. Однако обрат­ная сто­рона такого под­ход свя­зана с тем, что мы пере­стаем заме­чать или забы­ваем о кре­дит­ной при­роде есте­ствен­ных соци­аль­ных прав [8].

Между тем, есте­ствен­ным явля­ется наде­ле­ние кре­ди­то­ров опре­де­лен­ными пра­вами и при­ви­ле­ги­ями, столь же есте­ствен­ным обра­зом при­зна­ва­е­мых долж­ни­ками. Говоря об есте­ствен­ных пра­вах кре­ди­то­ров, я хотел бы под­черк­нуть вполне есте­ствен­ную норму соци­аль­ной жизни. Человек не вправе тре­бо­вать удо­вле­тво­ре­ния своих потреб­но­стей за счет дру­гих людей, не при­ни­мая на себя в ответ соот­вет­ству­ю­щих обя­зан­но­стей или пред­ва­ри­тельно не обес­пе­чив резуль­та­тами своей дея­тель­но­сти удо­вле­тво­ре­ние чужих потребностей.

Общая идея и вывод заклю­ча­ются в том, что соци­аль­ную основу госу­дар­ствен­ной вла­сти и права, (впро­чем, как и денег, кото­рые можно рас­смат­ри­вать как форму соци­аль­ного права) сле­дует опре­де­лить как про­из­вод­ную от необ­хо­димо воз­ни­ка­ю­щих в чело­ве­че­ском обще­стве кре­дит­ных отношений [9].

Естественно, в рам­ках корот­кого выступ­ле­ния невоз­можно в пол­ной мере рас­крыть дан­ный вопрос. Но я наде­юсь, что смог обра­тить ваше как на важ­ность опре­де­лен­ной пере­оценки и кор­рек­ти­ровки общей кон­цеп­ции есте­ствен­ных прав и прав чело­века, в част­но­сти, в кон­тек­сте ста­нов­ле­ния и раз­ви­тия кре­дит­ных отно­ше­ний как усло­вий, обес­пе­чи­ва­ю­щих раз­ви­тие чело­века и социума [10].


Спасибо за внимание.


 ВСЕ ПУБЛИКАЦИИ

При этом Патри­арх Москов­ский и всея Руси Алексий II, назы­вая кон­цеп­цию прав чело­века важ­ней­шей поли­ти­че­ской евро­пей­ской идеей, кото­рая воз­никла не без вли­я­ния хри­сти­ан­ского уче­ния о досто­ин­стве чело­века и его сво­боде, счи­тает губи­тель­ным для евро­пей­ской циви­ли­за­ции раз­рыв вза­и­мо­связи прав чело­века и нрав­ствен­но­сти. Имеется в виду появ­ле­ние нового поко­ле­ния прав, кото­рые, по его мне­нию, про­ти­во­ре­чат нрав­ствен­но­сти, а также оправ­да­ние без­нрав­ствен­ных поступ­ков с помо­щью прав человека. 

См.; Ратцин­гер Й.. Чем дер­жится мир. Допол­ни­тель­ные мораль­ные основы либе­раль­ного госу­дар­ства,/ Хабер­мас Ю., Ратцин­гер Й. (Бенедикт XVI) Диалек­тика секу­ля­ри­за­ции. О разуме и рели­гии ⁄ Пер. с нем.— М.: Библей­ско-бого­слов­ский инсти­тут св. апо­стола Андрея, 2006. С. 82. 

(См.) 

Причем, как отме­тил недавно в своем выступ­ле­нии в штаб-квар­тире ООН Папа Римский Бенедикт XVI, если госу­дар­ства не защи­щают своих граж­дан от «непре­кра­ща­ю­щихся и серьез­ных нару­ше­ний прав чело­века», они могут под­верг­нуться вме­ша­тель­ству извне. 

Одновре­менно, он с сожа­ле­нием заме­тил, что этот аргу­мент «при­шел в негод­ность». См.: Ратцин­гер Й.. Чем дер­жится мир. Допол­ни­тель­ные мораль­ные основы либе­раль­ного госу­дар­ства, / Хабер­мас Ю., Ратцин­гер Й. (Бенедикт XVI) Диалек­тика секу­ля­ри­за­ции. О разуме и рели­гии М. С. 95. 

Заметим, что в совре­мен­ных «Основах соци­аль­ной кон­цеп­ции Русской пра­во­слав­ной церкви» отме­ча­ется, что «пер­во­на­чально госу­дар­ство воз­никло как инстру­мент утвер­жде­ния в обще­стве боже­ствен­ного закона». Следом гово­рится, что «сво­бода сове­сти окон­ча­тельно пре­вра­щает госу­дар­ство в исклю­чи­тельно зем­ной инсти­тут, не свя­зы­ва­ю­щий себя рели­ги­оз­ными обя­за­тель­ствами». Однако пра­во­вые основы этого «зем­ного инсти­тута» не уточ­ня­ются. Заявлено только, что право «при­звано быть про­яв­ле­нием еди­ного боже­ствен­ного закона миро­зда­ния в соци­аль­ной и поли­ти­че­ской сфере». Вместе с тем ука­зы­ва­ется, что система права, явля­ясь про­дук­том исто­ри­че­ского раз­ви­тия, созда­ется чело­ве­че­ским сооб­ще­ством и поэтому «несет на себе печать огра­ни­чен­но­сти и несовершенства». 

Проблема, в том, что харак­тер прав и обя­зан­но­стей не может оста­ваться посто­ян­ным. Он с неиз­беж­но­стью дол­жен меняться по мере рас­ши­ре­ния чело­ве­че­ского обще­ства, изме­не­ния соци­аль­ной роли и места отдель­ных чле­нов и соци­аль­ных групп. Появле­ние есте­ствен­ного права у кре­ди­то­ров, в част­но­сти, в виде при­зна­ния их права не власть, не могло само по себе сохра­няться в тече­ние неогра­ни­чен­ного вре­мени. Это право в своем есте­ствен­ном (или спра­вед­ли­вом) зна­че­нии огра­ни­чи­ва­лось пери­о­дом, в тече­ние кото­рого резуль­таты их дея­тель­но­сти и руко­вод­ства спо­соб­ство­вали реа­ли­за­ции чело­ве­че­ского потен­ци­ала, а также потен­ци­ала для дан­ного раз­ви­тия, зало­жен­ного в самой форме чело­ве­че­ского обще­ства. Величина потен­ци­ала того или иного обще­ства про­яв­ля­ется в пре­дельно воз­мож­ном уровне раз­де­ле­ния труда и раз­ви­тии спо­соб­но­стей людей при дан­ной форме орга­ни­за­ции сво­его обще­жи­тия и под­дер­жи­ва­е­мой системе уста­нов­лен­ных (но уже не есте­ствен­ных) прав и обя­зан­но­стей. Несоот­вет­ствие в том или ином обще­стве между уста­нов­лен­ными (поло­жи­тель­ными зако­нами) пра­вами и обя­зан­но­стями чле­нов обще­ства и есте­ственно при­зна­ва­е­мыми пра­вами и обя­зан­но­сти на деле про­яв­ля­ется в рас­про­стра­не­нии пред­став­ле­ний, что уста­нов­лен­ная система прав и обя­зан­но­стей не явля­ется спра­вед­ли­вой. В этом слу­чае можно счи­тать, что к этому вре­мени долг перед пер­во­на­чаль­ными кре­ди­то­рами обще­ства ока­зы­вался пога­шен­ным, а при сохра­не­нии пре­тен­зий быв­ших кре­ди­то­ров на власть эти пре­тен­зии уже не имели под собой есте­ствен­ного осно­ва­ния. Их власть пре­вра­ща­лась уже в форму неле­ги­тим­ного (в зна­че­нии не при­зна­ва­е­мого спра­вед­ли­вым) наси­лия, кото­рое заклю­чало в себе уве­ли­че­ние долга вла­сти­те­лей перед обще­ством, фор­ми­руя основы для есте­ствен­ного рас­пада или раз­ру­ше­ния дан­ного обще­ства, как и самой вла­сти и оли­це­тво­ряв­ших ее лиц.

Существо­вало и суще­ствует, конечно, стрем­ле­ние сохра­нить права без учета обя­зан­но­стей, что на деле при­во­дило и при­во­дит к нару­ше­нию баланса, к дефор­ма­ции соот­вет­ствия между есте­ствен­ными пра­вами и обя­зан­но­стями чле­нов обще­ства и соци­аль­ных групп. При этом и быв­шие кре­ди­торы могут зло­упо­треб­лять сво­ими ранее вполне есте­ствен­ными пра­вами, если, пре­вра­ща­ясь на деле в долж­ни­ков, тре­буют сохра­не­ния за собой име­ю­щихся при­ви­ле­гий. На раз­лич­ных вре­мен­ных интер­ва­лах чело­ве­че­ской жизни такая дефор­ма­ция выра­жа­лась и выра­жа­ется в фак­тах экс­плу­а­та­ции, в соци­ально-поли­ти­че­ских кон­флик­тах и рас­па­дах соци­аль­ных и поли­ти­че­ских обра­зо­ва­ний. Стрем­ле­ние к экс­плу­а­та­ции может, кстати, про­яв­ляться в тре­бо­ва­ниях «соци­аль­ной спра­вед­ли­во­сти», если за этими тре­бо­ва­ни­ями скры­ва­ется лице­мер­ное стрем­ле­ние одних полу­чать больше, чем отда­вать, не при­ни­мая на себя вза­мен ника­ких обязательств.

Иными сло­вами, идея «есте­ствен­ных прав» как основы соци­аль­ной спра­вед­ли­во­сти может транс­фор­ми­ро­ваться в непра­во­мер­ные тре­бо­ва­ния «соци­аль­ного равен­ства», кото­рые исполь­зу­ются в каче­стве ширмы для всех (вклю­чая пред­ста­ви­те­лей госу­дар­ствен­ной вла­сти), кто стре­мится к полу­че­нию для себя или сохра­не­нию за собой боль­ших прав, но пыта­ется укло­ниться от выпол­не­ния своих обя­за­тель­ства. Такому стрем­ле­нию спо­соб­ство­вало и то обсто­я­тель­ство, что по мере роста обще­ствен­ного орга­низма изме­ня­лась и форма фик­са­ции прав кре­ди­то­ров, ста­но­вясь все больше обез­ли­чен­ной (в виде опре­де­лен­ного соци­аль­ного ста­туса и зна­ков его отли­чия, госу­дар­ствен­ных рега­лий, а также денеж­ных инстру­мен­тов). В част­но­сти, про­изо­шло обез­ли­чи­ва­ние вла­сти, в том смысле, что не власть стала атри­бу­том кон­крет­ного чело­века как кре­ди­тора обще­ства, а чело­век стал нахо­диться при вла­сти; не чело­век стал «кра­сить место», а «место — чело­века». При этом не госу­дар­ство ока­зы­ва­лось кре­ди­то­ром обще­ства, а обще­ство — кре­ди­то­ром госу­дар­ства, ожи­дая, правда, от пред­ста­ви­те­лей вла­сти испол­не­ния опре­де­лен­ных обще­ственно полез­ных функ­ций. Среди части чле­нов обще­ства рас­про­стра­ни­лись и рабо­леп­ные поверх­ност­ные пред­став­ле­ния о том, что рас­пре­де­ле­ние основ­ных форм воз­на­граж­де­ния зави­сит от про­из­воль­ного усмот­ре­ния и реше­ния власть иму­щих, что только власт­ву­ю­щие и выше­сто­я­щие лица могут им что-то предо­ста­вить, дать что-то необ­хо­ди­мое (а могут и отнять, если захо­тят). Однако ука­зан­ное рабо­леп­ное отно­ше­ние к пред­ста­ви­те­лям вла­сти, кото­рое куль­ти­ви­ру­ется власть иму­щими, может сохра­няться лишь до тех пор, пока власть окон­ча­тельно не поте­ряет кре­дит дове­рия общества.

Несколько иная, но по своим послед­ствиям схо­жая транс­фор­ма­ция про­изо­шла и с день­гами как кре­дит­ным инстру­мен­том, кото­рый в про­цессе все более широ­кого исполь­зо­ва­ния дол­жен был при­об­ре­сти ано­ним­ный (обез­ли­чен­ный) по отно­ше­нию к кон­крет­ному кре­ди­тору харак­тер. Различ­ные члены обще­ства стре­ми­лись, став обла­да­те­лями денег или долж­но­сти, обес­пе­чи­вать себе права и при­ви­ле­гии, не при­кла­ды­вая при этом осо­бых уси­лий и не ста­но­вясь кре­ди­то­рами обще­ства. Такое стрем­ле­ние, с одной сто­роны, уси­ли­вает кон­ку­рен­цию в борьбе за власть и обла­да­ние день­гами, что нередко доста­точно пла­чевно закан­чи­ва­ется для пред­ста­ви­те­лей пер­вой и дер­жа­те­лей вто­рых, а с дру­гой — ведет к деваль­ва­ции и паде­нию их авто­ри­тета. Оно все­гда при­во­дило и при­во­дит к обес­це­не­нию денег. Таким обра­зом, в любом слу­чае кре­дит­ная при­рода вла­сти и денег дает о себе знать. ■7

Негатив­ная сто­рона ука­зан­ного под­хода заклю­ча­ется еще и в том, что он помо­гает пред­ста­ви­те­лям госу­дар­ствен­ной вла­сти обос­но­вы­вать свои пре­тен­зии и тре­бо­ва­ния к граж­да­нам (под­дан­ным) в отно­ше­ния испол­не­ния ими уста­нов­лен­ных вла­стью обя­зан­но­стей, и одно­вре­менно, при­ме­няя раз­лич­ные формы наси­лия, пытаться закре­пить за собой и опре­де­лен­ными соци­аль­ными груп­пами моно­поль­ные при­ви­ле­гии. При этом фило­соф­ские и соци­ально-поли­ти­че­ские док­трины пре­вра­ща­лись в поли­ти­че­ские мифы, сле­до­ва­ние кото­рым при­во­дило к мно­го­чис­лен­ным чело­ве­че­ским бед­ствиям, а леги­тим­ность госу­дар­ствен­ных струк­тур посто­янно ста­ви­лась под сомнение. ■8

Логично пред­по­ло­жить, что именно боль­ший по срав­не­нию с дру­гими людьми вклад в жиз­не­обес­пе­че­ние и суще­ство­ва­ние пле­мени или рода поз­во­лил выде­литься соот­вет­ству­ю­щей группе вождей и ста­рей­шин. Естествен­ное при­зна­ние прав дан­ных людей, ока­зав­шихся кре­ди­то­рами обще­ства, и про­ис­хо­дило в виде при­зна­ния их лидер­ства, наде­ле­ния их опре­де­лен­ными атри­бу­тами и сим­во­лами вла­сти, став­шей про­об­ра­зом госу­дар­ства. По мере рас­ши­ре­ния чело­ве­че­ских сооб­ществ и раз­ви­тия кре­дит­ных отно­ше­ний между пле­ме­нами, обособ­ле­ния отдель­ных семей и появ­ле­ния отно­си­тельно само­сто­я­тель­ных соци­аль­ных субъ­ек­тов воз­ни­ка­ю­щие у них права и обя­зан­но­сти они пыта­лись закре­пить в иной форме, что при­вело к появ­ле­нию денег. ■9

Ни в коей мере не пыта­ясь навя­зать свои пред­став­ле­ния о рели­гии, замечу одну деталь. С точки зре­ния вза­и­мо­от­но­ше­ний чело­века и Бога, более логич­ным пред­став­ля­ется вопрос не о есте­ствен­ных пра­вах, а о есте­ствен­ных обя­зан­но­стях чело­века, создан­ного для реа­ли­за­ции Богом уста­нов­лен­ных целей. Но то, каким обра­зом в про­цессе реа­ли­за­ции дан­ных целей в рам­ках чело­ве­че­ского сооб­ще­ства воз­ни­кают (пусть и не все­гда осо­знанно) права и обя­зан­но­сти его чле­нов, вряд ли, сле­дует при­пи­сы­вать дей­ствию Бога. И, если сего­дня при­зна­ется, что госу­дар­ствен­ная власть, исто­ри­че­ские тра­ди­ции и обы­чаи не заслу­жи­вают при­да­ния им сакраль­ного смысла, то, навер­ное, не нужно пытаться под­ста­вить под опи­са­ние Бога иде­аль­ную форму реа­ли­за­ция соци­ально-поли­ти­че­ских задач и про­блем совре­мен­ного мира, пусть и в эсха­то­ло­ги­че­ской пер­спек­тиве. Между тем, в рам­ках раз­лич­ных рели­ги­оз­ных тра­ди­ций (и хри­сти­ан­ская тра­ди­ция в дан­ном слу­чае не явля­ется исклю­че­нием) пред­ла­га­ется именно такое описание. ■10