Владимир Мартыненко
от политических
спекуляций
и идеологического
тумана
к социальному
знанию
и осознанному
выбору
Министр меж тем стан изгибал приятно:
«Всех, господа, всех вас благодарю!
Прошу и впредь служить так аккуратно
Отечеству, престолу, алтарю!
Ведь мысль моя, надеюсь, вам понятна?
Я в переносном смысле говорю:
Мой идеал полнейшая свобода
— Мне цель народ — и я слуга народа!..»
А. К. Толстой (1817-1875): «Сон Попова»
первое «пришествие»
гражданского общества
ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО
КАК РАЗВИВАЮЩЕЕСЯ
«ПОЛИТИЧЕСКОЕ ТЕЛО»
В начале XIX века Г. Гегель, видя явные недостатки и противоречия договорной теории государства, отчетливо проявившиеся во время Французской революции и способствовавшие оправданию ее дикостей, попытался несколько разделить понятия «государство» и «гражданское общество».
О
БЩЕЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ СУЩНОСТИ ГОСУДАРСТВА
заключается у него в таких формулировках как «действительность нравственной идеи», как «нравственный дух» и как высшая идея, проявляющаяся в самопознании и самореализации абсолютного духа, как воплощение разума в жизни человечества.
Это воплощение разума осуществляется, как считал Гегель, при помощи философии, «вершиной» которой оказывалась его собственная философская система39.
С этой «вершины» гражданское общество, с одной стороны рассматривается им как «дифференция», выступающая между семьей и государством. При этом говорится, что гражданское общество, разрывая узы семьи, предстает в качестве всеобщей семьи и системы всеобщей взаимозависимости, а «величайшим принципом» гражданского общества называется свобода.
С другой стороны, основываясь на умозаключении Аристотеля (которое последним, кстати, не развивается) о том, что «первичным по природе является государство по сравнению с семьей и каждым из нас; ведь необходимо, чтобы целое предшествовало части»40, Гегель утверждал, что развитие гражданского общества начинается только после появления государства.
О
ДНОВРЕМЕННО
им признается правомерность отождествления понятий «государство» и «гражданское общество», правда, только в том случае, если под ними подразумевается единство различных лиц, рассматриваемых просто в виде общности. При этом им вводится в оборот новое определение — «государство гражданского общества».
Указанное определение характеризуется как состояние или этап развития идеи государства. «Государству гражданского общества» противопоставляется понятие «политическое государство», которое предстает (в трактовке Гегеля) не просто как общность, а как «субстанциональное единство», сравнимое с органическим телом.
С этой точки зрения Гегель характеризует гражданское общество как «внешнее государство», понимая под этим определенный исторический этап реализации высшей идеи государства, во время которого, по его мнению, еще не сложилось внутреннее органическое единство, не появилось «политическое тело» государства, поскольку оно еще раздирается противоположными интересами частных лиц и социальных групп.
Вместе с тем у Гегеля можно встретить указания на важность того, чтобы «политическое тело разделялось в себе, организовалось, расчленялось на отдельные органы, чтобы обладать жизненностью». И это же требование он предъявляет к гражданскому обществу, подчеркивая, что «высшая абсолютная важность заключается в том, чтобы то и другое было согласовано». В состав гражданского общества Гегелем включаются различные сословия, корпорации, а также полиция (поскольку она может преследовать собственные интересы) и судебная власть (в лице суда присяжных), а политическое государство понимается как законодательная власть и правительство, состоящее из государственных чиновников, объединенных властью монарха.
З
АМЕТИМ ТАКЖЕ,
что само наличие противоположных интересов в гражданском обществе, как и их устранение, Гегель, в отличие от многих философов и религиозно-политических деятелей, писавших как до него (Платон, Т. Мор, Т. Кампанелла), так и после него (К. Маркс), не связывал с появлением или уничтожением частной собственности.
В
МЕСТЕ С ТЕМ,
в противовес идеям Гоббса и Локка, Гегель утверждал, что для государства «защита и обеспечение жизни и собственности индивидов в качестве единичных не есть необходимо его субстанциальная сущность; государство есть то наивысшее, которое притязает на саму эту жизнь и собственность и требует, чтобы они были принесены в жертву», что «право государства выше права отдельного человека на его собственность и личность»48.
Пытаясь разрешить указанное противоречие, Гегель в теоретической конструкции политического государства указывает на то, что оно как политическое тело должно содержать в себе нравственную необходимость, к которой будет причастен индивидуум, готовый пожертвовать собой. Причем пожертвовать как ради выполнения своего нравственного политического долга, так и для реализации своего особенного интереса49.
«Дух, — говорит Гегель, — сильнее индивидуумов, их характер, способность есть лишь орудие, посредством которого дух осуществляет свое свершение… Индивидуальность индивидуумов недостаточна, свобода должна осуществиться, содержание должно быть разумным, должно выступать как природа, как необходимость, а не зависеть от случайности характера… Наилучшее государственное устройство — разумное, разумно же то, что определено природой понятия, это есть душа духа, его глубина, абсолютность, субстанциальность»50.
Наряду с этим Гегель утверждал, что «идеал государства, где положение особенного было бы таким, каким его хотят видеть люди, не более чем мечта». С этой позиции он критиковал Платона, который, хотя и «нарисовал» нравственное государство, «то есть такое, где идея государства соответствует реальному существованию этой идеи», но «столь последовательно исключил особенность, что индивидуум обладает здесь лишь всеобщим существованием». Недостаток такого подхода объяснялся им тем, что «у греков идея не достигла еще той глубины, чтобы признать и особенное, представить себе такое состояние, в котором особенность могла бы действовать свободно и все-таки постоянно быть возвращаемой ко всеобщности. Платон исключил частную собственность, ибо, если господствовать должно только всеобщее, только оно должно быть душой, частная собственность существовать не может. Он исключил также в своем государстве семью, дети принадлежат не родителям, а государству, государство их воспитывает»51.
О
ДНАКО,
нужно отметить, что критикуя Платона, Гегель (скорее всего, используя трактовку сочинений Платона Аристотелем) не совсем верно интерпретирует нарисованный им словами Сократа образ государственного устройства.
Рассматривая эти слова с позиции сегодняшнего дня, с ними можно было бы согласиться, если интерпретировать их как указание на необходимость разделения политической власти (как власти, основанной на праве и законах государства) и денежной власти (кредитно-денежной эмиссии, обеспечивающей фиксацию прав и обязанностей членов гражданского общества в процессе их взаимодействия).
Кроме того, можно согласиться и с положением о том, что представители государственной власти не должны заниматься никаким видом хозяйственно-торговой деятельности, чтобы тем самым не погубить как «ремесла и торговлю» (основанные на принципе равноправного обмена), так и государственную власть.
С указанной позицией в целом согласуются и положения, высказываемые Гегелем, который особо подчеркивал, что органы государственной власти и государственные функции не могут быть объектом частной собственности.
Учитывая изложенное, получается, что между «идеальным государством» Платона и «политическим государством» Гегеля не существует столь серьезных различий, как это пытается представить сам Гегель. И далеко не случайно, что на базе гегелевской философии в целом, его философии права и философии истории в частности, выросли прямо противоположные по целям и направлениям политические и философские течения и доктрины.
Можно считать, что латентно Гегель придерживался идеи, приписываемой Платону (у Платона эта мысль вложена в уста Сократа), о том, что в идеальном государстве обязаны царствовать философы, либо «так называемые цари и владыки» должны «благородно и основательно философствовать», а это произойдет только тогда, когда государственная власть и философия сольются воедино.
И «ни государство, ни его строй, так же как и отдельный человек, не станут никогда совершенными, пока не возникнет некая необходимость, которая заставит всех этих немногочисленных философов… принять на себя заботу о государстве, желают ли они того или нет…». (Платон. Государство. Кн. V и VI).
Трудно утверждать, действительно ли Гегель поверил в начало реализации этой платоновской идеи после того, как прусский король Фридрих II «Великий» (1712 — 1786) получил прозвище «король-философ», а сам Гегель ощутил себя в роле официального философа Пруссии. Но, похоже, надежда на это грела ему душу и льстила его самолюбию.
Аристотель. Политика. А I.11.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. Пер. с нем.: Ред. и сост. Д. А. Керимов и В. С. Нерсесянц. М.: Мысль, 1990. С. 403.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 264.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 437.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 433.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 435.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 441-442.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 441.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 148, 395.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 442.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 465-466.
Гегель Г. В. Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. С. 432.
Платон. Государство. Кн. III. В этом же произведении (Книга IV) устами Сократа говорится о том, что главный принцип идеального государства — принцип справедливости — должен обеспечиваться тем, чтобы все сословия («стражники», «ремесленники», «дельцы») и каждый отдельный человек занимался «чем-нибудь одним из того, что нужно в государстве, и притом как раз тем, к чему он по своим природным задаткам больше всего способен».
Имеется в виду, что каждый занимается своим делом и не вмешивается в чужие дела, правда, под общим мудрым руководством философов, изображаемых Платоном почти что небожителями.